Фетиширую на собственные фразы.
Нельзя, нельзя, глупо, неправильно, не оправданно, но черт.
Последние дни состояние совершенно непонятное.
На кончиках пальцев бьется что-то неосознанное, волшебное, робко требующее выхода. Даже нет - просящее скромно, как котенок у нового хозяина еду.
Оно нежно-голубое, вспыхивающее огоньками при малейшей мысли, не гаснущее волшебство.
Лишь наедине с собой проявляющееся.
Это идет из подсознания, глубоко, неосозноваемо.
Можно было бы списать на гормоны, если бы не знал себя достаточно.
Можно бы списать на что угодно - но оно есть, и это не изменишь. Можно лишь хранить в себе, наслаждаясь столь редким, столь острым моментом, который длится так долго.
А этой ночью я чуть-чуть пьян. Самую малость, всего лишь стакан водки.
Некое подобие грусти. Ничего, раз в год можно.
А завтра, чую, на собрание пойду навеселе - ибо планы у нас есть кое-какие до него.
И мир почему-то больше видится в черно-белых красках.
Нет, абсолютно точно, что есть некий порыв к движению вперед.
Нельзя, нельзя, глупо, неправильно, не оправданно, но черт.
Последние дни состояние совершенно непонятное.
На кончиках пальцев бьется что-то неосознанное, волшебное, робко требующее выхода. Даже нет - просящее скромно, как котенок у нового хозяина еду.
Оно нежно-голубое, вспыхивающее огоньками при малейшей мысли, не гаснущее волшебство.
Лишь наедине с собой проявляющееся.
Это идет из подсознания, глубоко, неосозноваемо.
Можно было бы списать на гормоны, если бы не знал себя достаточно.
Можно бы списать на что угодно - но оно есть, и это не изменишь. Можно лишь хранить в себе, наслаждаясь столь редким, столь острым моментом, который длится так долго.
А этой ночью я чуть-чуть пьян. Самую малость, всего лишь стакан водки.
Некое подобие грусти. Ничего, раз в год можно.
А завтра, чую, на собрание пойду навеселе - ибо планы у нас есть кое-какие до него.
И мир почему-то больше видится в черно-белых красках.
Нет, абсолютно точно, что есть некий порыв к движению вперед.